О монополии Т. Д. Лысенко в биологии - Страница 53

7) Идеализм менделизма. Этот весьма ходячий аргумент полезно разобрать детально в конце настоящей статьи. Здесь я коснусь его только в той интерпретации, которую дает Мортон, так как он высказан точно и вместе с тем является довольно типичным. Он пишет: «Когда мы требуем, чтобы наука стояла на материалистических позициях, мы имеем в виду нечто большее, чем признание реальности мира и его законов. Мы имеем в виду, что нельзя объяснять явления природы исходя из концепций, противоречащих нашим общим знаниям о природных процессах. Такие концепции оказываются произвольно навязанными или приписанными природе, и в этом смысле их можно назвать идеалистическими (курсив Мортона), так как они означают известное отступление от основного положения материализма. Большинство ученых в принципе согласится, что научная теория должна быть материалистической в указанном смысле слова» (с. 44).

Это возражение, действительно, довольно типично, но оно, несомненно, является отходом от диалектического материализма в сторону механистического материализма или даже в сторону субъективного идеализма. Нельзя абсолютизировать наши «общие знания о Природных процессах»: история точных наук показывает, что крупный прогресс, подлинная революция в науках всегда была связана с отказом от того, что, казалось было, абсолютно точной истиной. В неевклидовой геометрии отказались от таких положений, имевших тысячелетнюю давность, как равенство двум прямым суммы углов треугольника, как равенство стороны шестиугольника радиусу и т.д. В конце XIX века, казалось, были учтены всё возможные виды энергии, а оказалось, что на самом деле учли только ничтожную часть. И не случайно многие наши, считавшие себя диалектиками, естествоиспытатели (например, А. К. Тимирязев) и философы ополчились на теорию относительности как на идеалистическую, исходя именно из четко сформулированного Мортоном положения. Это положение характерно вовсе не для диалектического материализма, а для типичного идейного консерватизма. Настоящий диалектический материализм требует лишь признания существования реального мира вне нашего сознания, объективного характера законов природы и допущения только таких понятий и таких формулировок законов, которые помогают нам в истолковании и овладении природой. Но если основной критерий практики удовлетворен, то в выборе понятий и формулировок мы совершенно не ограничены. Произвольными являются формулировки совершенно ненужные, без которых мы совершенно можем обойтись.

Мортон полагает, что критика генной инженерии с позиций материализма (в его понимании) была начата западными биологами и философами (с. 145), а доведена до конца русскими (читай лысенковцами), что вызвало примечание редакции, что начало критики менделизма — морганизма с материалистической точки зрения начато русскими учеными, в особенности Тимирязевым. В параграфе 20-м достаточно подробно показано, что Тимирязев вовсе не был принципиальным противником менделизма, морганизма же он вообще не касался, а привлечение клерикального момента в этот спор был просто недоразумением.

Заканчивая разбор книги Мортона, мы видим, что он принимал все положительное от менделизма, относился с чрезмерным доверием ко всем данным лысенковцев, показал полное непонимание условий нашей действительности и выдвинул целый ряд необоснованных возражений.

Наконец, коснемся еще работы английского ученого Дж. Файфа под весьма выразительным заглавием «Лысенко прав». Английский оригинал вышел в 1950 году, перевод в Издательстве иностранной литературы — в 1952 году.

Автор неоднократно выступал в защиту Лысенко, одно из первых выступлений относится к 1943 году: он очень высоко оценивал теорию стадийного развития. На сессии ВАСХНИЛ в 1948 году в речи Турбина (тогда бывшего стопроцентным лысенковцем) имеем указания на работы Файфа (с. 402 стенографического отчета). Файф проанализировал тенденции в современной западной генетике к постепенному стиранию различий между хромосомными генами и соматическими элементами протоплазмы. Файф пришел к выводу, что новые идеи ведут к модификации основных положений теории гена «в том же направлении, как это старается делать Лысенко, хотя он подходит к этому совершенно с другой экспериментальной точки зрения». По мнению Турбина, этот вывод является неверным, так как новые факты не получают у менделистов настоящего объяснения, и что необходимо порвать с лженаучной догмой менделевско-моргановской генетики. Что есть факты, требующие пересмотра и развития генетики, об этом говорилось в параграфе 18-м, что догматизм везде вреден — это тоже верно, ну а о той замене одного догмата другим, которую предлагает Турбин, поговорим в дальнейшем. Сейчас же вернемся к книжке (небольшой, 70 страничек малого формата) Файфа. Файф считает, что нельзя одновременно верить и в мичуринское учение и в менделизм — морганизм.

Ясно, что это лицо, заявившее в заголовке книги: «Лысенко прав» — и не будучи новичком в биологии, должно было хорошо разобраться в мичуринском учении, которое, по словам редактора И. Е. Глущенко, отличается ясностью и глубиной. Однако уже в предисловии Глущенко принужден сделать ряд оговорок, показывающих, что и с Файфом дело обстоит не так благополучно:

1. рассуждения Файфа о хромосомах показывают, что он не отделался полностью от своих прежних представлений и делает попытку примирить в этом вопросе некоторые положения менделизма — морганизма с мичуринским учением (с. 6);

2. рассматривает наследственность и жизненность как противоположные свойства;