О монополии Т. Д. Лысенко в биологии - Страница 179

179

Заслуга Ленина в том, что он показал возможность «дозревания» экономики в рамках советской власти, Сталина — в дальнейшем проведении ленинской политики в борьбе против диктования законов при социализме.

К гл. 7

Опора олигархической аристократии — старый классический дарвинизм, не знавший расщепления и считавший, что, как правило, все особенности передаются по наследству, но не менделизм, признающий гетерозиготность большинства людей и необходимость (даже признавая большую биологическую ценность аристократов) отбора в каждом новом поколении, что как раз в аристократии не проводится. Годился бы и ламаркизм, но он действует слишком медленно, и при малой древности человеческой истории он вообще не пригоден (слова Маркса).

Об «ошибочных» и «вредных» теориях.

Примитивное понимание, что в каждой данный момент по любому вопросу должно быть официальное решение. Свобода критики обозначает сомнение в возможности получить единое решение.

Клеветническая тенденция «Клопа» Маяковского. Написать редакции «Театра», «Нового мира».

Учиться у врагов; Петр Великий — за учителей своих, шведов.

О монополии Лысенко. Гл. 7. Политика

Менделизм, морганизм менее годятся для поддержания расовой теории и вообще социал-дарвинизма, чем старый дарвинизм или ламаркизм. Ведь менделизм приводит к крайней гетерозиготности и, следовательно, с «позиций» менделизма невозможно говорить о чистых расах, присутствующих в обществе. Гетерозис совсем не отрицается менделистами.

Некоторые менделисты действительно являются социал-дарвинистами, например, Дарлингтон, но может ли это считаться опровержением менделизма? Гитлер был вегетарианец; значит ли это, что мы должны запретить вегетарианство или утверждать, что вегетарианство способствует развитию фашистского мировоззрения?

У нас нет свободы науки. Свобода науки предполагает право ошибаться. У нас в благонамеренной попытке бороться с ошибками, создать непогрешимую науку дошли до того, что ученым ошибки вменены в обязанность, заставляют говорить не только то, чему не верят те или иные ученые, но что является дикими, сумасшедшим вздором.

Вейсманизм и менделизм отвергают с позиций партийности науки. Что такое партийность — обычно понимают: слепое принятие на веру всех постановлений ЦК, изречений Ленина, Сталина, Маркса, Энгельса, а у самых усердных и каждой передовой «Правды», «Коммуниста». Это — холопство, а не партийность.

Правильное понимание: признание обязательности стремлений к возможно полному осуществлению идеалов социализма: общество без эксплуатации, голода, нужды, войн, революций, с полной свободой культурного творчества и непрерывным повышением культуры всего человечества без различия племен, языков и верований. Эти постулаты могут оспариваться с точки зрения:

принципиальной неприемлемости; с принятием противоположных постулатов ницшеанского индивидуализма, сверхчеловека, расизма, презрения к массе, игнорирования высших культурных ценностей.

Неосуществимости или неполной осуществимости.

Партийность — дело сердца, но не ума (как у Шолохова), но без критики холодного ума партийность выродится в дикий фанатизм, перейдет в свою противоположность — фашизм.

В короткий период строительства социализма, может быть, было уместно требовать ликвидации критики, она была опасна; сейчас опасно отсутствие критики: иначе может быть окостенение, догматизм и гибель всего дела.

О монополии Лысенко в биологии Гл. 7. Политическая сторона

Не в утверждении о наличии наследственных различий у человека (можно ли из каждого человека воспитать подобного Марксу или Ленину) заключается классовость евгеники, а в:

игнорировании хорошо всем известного и постоянно цитируемого факта, что наследуются не признаки, а норма реакции.

Утверждении, что социологическое расслоение соответствует биологической ценности;

Соответствующей подтасовке или замалчивании фактов (на примере Р. Фишера с его теорией гибели культуры).

Игнорировании хорошо известного факта о множественном действии факторов (Бэтсон).

Медленность действия биологических законов (Маркс).

Ламаркизм тоже может быть приспособлен к классовому пониманию, и даже еще лучше, может быть, чем дарвинизм (посмотреть у Студитского): если упражнение все увеличивает ту или иную способность, то чем дольше упражняться людям в «благородных» профессиях, тем лучше они должны быть развиты — оправдание особенной ценности древних родов. Пожалуй, можно сказать, что ламаркизм лучше всего годится для обоснования феодализма с родовой знатью, а дарвинизм — капиталистического строя.

Явные непоследовательности: истребление того же происхождения (недопущение малейшей примеси «черной» крови) — дарвинизм, а не менделизм.

Два подлинно вредных политических последствия:

внутреннее увеличение политического индифферентизма, пессимизма;

внешнее: козырь для лиц, утверждающих, что у нас нет свободы.

Гл. 7. Политика […]?

Положение: если кое-что и неверно, его надо отвергнуть «с порога» из-за связи с политикой. Это — капитуляция, легко используемая врагами для доказательства того, что социализм вовсе не обоснован научно, а вводится вопреки науке. Простое отбрасывание связанных с политикой взглядов мыслимо лишь в период напряженной борьбы, и потому такой подход был, может быть, даже целесообразнее тогда, когда «некогда» было разбираться в тонкостях науки. Но ошибки, сделанные на этом пути, и прочное положение, занятое советским строем внутри страны и в международных отношениях, заставляют сейчас ничего не отвергать «с порога». Связь расизма с менделизмом должна быть изучена и выяснено, является ли она органической или нет.

179