О монополии Т. Д. Лысенко в биологии - Страница 165

165

№ 12: гнездовые посевы лесных полос — полностью раскритикованы академиком В. Н. Сукачевым и его школой. Опять и здесь взят прием, известный ранее и в известных условиях, вероятно, природный, но обобщая и дополняя посевом покровных культур.

Результат: «… В настоящее время следует считать твердо установленным, что в степных условиях основной причиной гибели лесополос из дуба, заложенных по способу гнездовых посевов, явилось применение сплошного покрова зерновых культур и многолетних летних трав, сильно иссушающих почву» (статья О. И. Травень «О полезащитном лесоразведении в степной зоне», журн. «Земледелие», 1956, № 2, с. 70).

№ 13: ветвистая пшеница. Это тоже — один из коронных номеров Лысенко, недаром в изданной огромным тиражом его книге «Агробиология» он сфотографирован с колосом ветвистой пшеницы в руках. Демонстрация ветвистой пшеницы на «Горках Ленинских» участникам сессии 1948 г. — один из главных козырей Лысенко. Есть поэтому полное основание верить тем сведениям, что именно этот сноп отборных колосьев ветвистой пшеницы с перспективой получения до 100 центнеров и выше на гектар и был тем «наглядным» аргументом, который сломил сопротивление Сталина на предоставление Лысенко неограниченной власти в биологической науке.

А что сейчас? В цитированной уже статье Юрьев указывает, что ветвистая пшеница (кстати, она была известна еще во времена египетских фараонов) дает обычно худший урожай, чем обычная неветвистая, и ее вообще сейчас нигде не видно.

№ 25: органоминеральные смеси (тройчатка) подверглись уничтожающей критике на секции агрохимии, прекрасно резюмировал эту критику профессор Соколов. Здесь Лысенко еще удалось убедить Н. С. Хрущева тем же «наглядным» приемом, что был им применен и по отношению к Сталину (ветвистая пшеница), ряд практических и научных работников поддерживает его по тому же принципу, как многие поддерживали стерневые посевы (см. выше), но абсолютная необоснованность и бесперспективность этого приема ясна при сколько-нибудь близком ознакомлении с делом. И здесь, как всегда, Лысенко взял идею другого работника о применении в некоторых условиях, специальных почвах в дополнение к обычному удобрению сравнительно небольших доз смесей для стимулирования бактериальной флоры почв, но распространил на всю черноземную зону.

№ 26: последний пункт о повышении жирности молока совсем новый. Он сводится к использованию как производителей быков джерсейской породы, имеющей в молоке высокий процент жира, в особом содержании коров для закрепления этого признака. Мы не имеем основания особенно доверять этому новому открытию, зная провал огромного числа прежних, тем более что Лысенко связывает свой метод с вскрытым им новым законом жизни биологических видов, полученных им, очевидно в порядке божественного откровения. Но допустим даже, что, в порядке исключения, этот метод оправдывается. Но не впадает ли Лысенко при этом в ненавистный вейсманизм-менделизм? Ведь основное различие между «материалистической» мичуринской биологией и «идеалистическим» вейсманизмом заключается в признании первой наследования приобретенных свойств. Поэтому мичуринцы-животноводы считали, что мощное развитие вымени у продуктивных коров есть следствие упражнения в течение многих поколений (стенограмма сессии ВАСХНИЛ, с. 217), ссылаясь при этом на Ч. Дарвина, который действительно признавал наследование приобретенных свойств как вспомогательный фактор. Вейсманисты отвергли это и считали, что высокая молочность передается по наследству, пожалуй, даже лучше быками, чем коровами, хотя, как известно, за редким исключением быков-гинекомастов, быков нигде не доят. Вот если бы Лысенко, используя быков-гинекомастов, доказал, что в этом случае селекция ведется быстрее, чем при обычной селекции, мы должны были бы признать оригинальность его достижения.

Мы постарались разобрать все частные предложения Лысенко и убедились, что, как правило, они не новы; некоторые дельные предложения, пригодные в специальных условиях, .испорчены отсебятиной и распространением в широчайшем масштабе. И все-таки это не главное. Главное из числа конкретных мероприятий — полная дезорганизация селекции, семеноводства и опытного дела.

Власти Лысенко в этой области действительно серьезно мешал Н. И. Вавилов с товарищами. Приведу слова Лысенко на совещании по генетике и селекции в 1939 году («Под знаменем марксизма», 1939, № 11, с. 156): «… я знаю, что в науке администрированием мало что хорошего сделаешь. Это не раз Н. И. Вавилов слышал от меня. Но Н. И. Вавилов, на мой взгляд, утрирует это мое положение. Насколько я на слух мог уловить, поданное Н. И. Вавиловым в президиум заявление, разъясняющее его выступление, гласит, что, будучи директором института, входящего в систему Академии с.х. наук, акад.

Н. И. Вавилов не будет подчиняться руководству Академии. Как это можно понять? Руководство Академии должно отвечать за академические институты, а директор одного из наиболее крупных институтов — Всесоюзного института растениеводства — заявляет, что он не будет подчиняться руководству».

Требование абсолютного подчинения своему руководству Лысенко связывал с той ответственностью, которую он несет за скорейшее выполнение правительственных заданий. В том же выступлении Лысенко (с. 146) мы читаем: «В постановлении Совнаркома и ЦК ВКП(б) от 6 января 1939 г. Наркомзему СССР и Всесоюзной академии с.х. наук им. Ленина поручено «через 4—5 года вывести морозоустойчивый сорт озимой ржи для открыто-степной бесснежной зоны и через 3—5 лет дать для подтаежной и северной лесостепной части высокоурожайный сорт озимой пшеницы, биологически приспособленный к суровым условиям Сибири.

165