О монополии Т. Д. Лысенко в биологии - Страница 208

208

Инструментом спасения считают то, что было лишь сопутствующим признаком. Оглянемся на старые революции — английскую и французскую. Английская шла под знаменем пуритан — чисто и откровенно религиозным. Результат: полная победа, значительный экономический и политический скачок, создание могущественной Англии. И однако, упорное цеплянье за знамя привело к общенародной контрреволюции, восстановившей, — правда, на время, — и то, что не следовало восстанавливать. Французская — не имела религиозных догматов на своем знамени, но идейный лидер ее, Руссо, был откровенным идеалистом. Революция полагала, что с устранением сословий воцарится царство равенства, братства и свободы. Этого — главной цели революции — не было достигнуто. Но несомненно, роль революции была огромной и одним из непредвиденных последствий было огромное увеличение военного могущества Франции. Но деспотизм Робеспьера и Сен-Жюста, крепко цеплявшихся за знамя и видевших в нем главную и осуществимую задачу революции, вызвал решительную общенародную контрреволюцию, приведшую в конце концов к власти Наполеона, а потом и реставрированных Бурбонов. Сознательная цель революции достигнута не была, но было достигнуто многое, о чем не писалось на знамени революции.

Теперь наша революция. И здесь то же явление: как якобинцы полагали, что с уничтожением сословий исчезнет всякое угнетение, так и наши революционеры — марксисты полагали, что с ликвидацией эксплуататорских классов исчезнут бедствия, порождаемые эксплуатацией и экономическим неравенством. Этого не случилось. Как и после французской революции, эксплуататорами были уже не сословия, а классы, так после Октябрьской революции эксплуататорами явились привилегированные группы общества: правительственная и партийная верхушка, высшая интеллигенция, писатели и прочие, уже достаточно многочисленная в настоящее время. Она стремится быть несменяемой, наследственной (блат при приеме в привилегированные вузы, анкетные данные) и самое главное — безответственной, что невыгодно отличает ее от старых эксплуататорских классов: там неудачный коммерсант разорялся и выходил из эксплуататорского класса, а здесь неудачные деятели, разорившие хозяйство или ввергнувшие в море бедствий свою страну (Лысенко, Лобанов, Столетов, Ишаков, Ракоши, Терек и прочие) никакой ответственности не несут при единственном условии, что это — «наши», т.е. «без лести преданные» холопы коммунистической власти.

Тот же непредвиденный результат: колоссальный рост военной мощи, которая является следствием всякой великой революции, независимо от знамени, под которым эта революция идет к победе.

И является ли наша революция марксистской? Ленин отступил от Маркса по двум пунктам: 1) социальная революция началась при отсутствии пролетарского большинства; 2) привлечены были крестьяне в военной форме — солдаты. Их участие было не марксистским — они шли на борьбу с феодализмом, а не за социализм. Последний пункт и вызвал вспышки крестьянский контрреволюции, так называемые «кулацкие восстания» во время гражданской войны, и яростное сопротивление коллективизации, задушенное сотнями тысяч (вернее — миллионами) трупов.

А то вырождение нашей философии, которое наблюдается сейчас, ясно показывает, что на материалистической базе философию не построишь. Пора пересмотреть вопрос о знамени.

Ульяновск, 9 января 1957

Симонов Константин. Литературные заметки.

Новый мир, 1956, № 12, с. 239—257.

Очень хорошая, умная статья. Ее следует прочесть. Указывает уменьшение количества хороших книг в послевоенный период; признается, что тоже участвовал в славословиях Сталину; считает свою «Чужую тень» неудачным произведением (с. 256), как и «Свет над землей» Бабаевского.

с. 241. «Когда талант обручается с неправдой, он беднеет».

с. 243. «Самое тяжелое последствие культа личности для литературы — это облегченное, неправдивое, лакировочное изображение жизни народа, независимо от того, упоминалось или не упоминалось при этом имя Сталина».

Правильно и прекрасно критикует глупейшее мнение, что второе издание «Молодой гвардии» лучше первого: прямо указывает, что установки для статьи, критиковавшей первое издание, дал Сталин (с. 247). Указывает, что и инициатором появления статьи в «Правде» «Об одной антипатриотической группе театральных критиков» был тоже Сталин (с. 251). Автор признает, что тогдашние руководители Союза писателей, в том числе Симонов, не нашли в себе мужества противостоять этой статье (появившейся в конце 1948 года; статья о «Молодой гвардии» появилась в 1947 г.) и в своих выступлениях, в том числе и в докладе Симонова на московском собрании драматургов, и в выступлении на активе киноработников, они стали отстаивать не только правильность всего сказанного в статье, но во многом и усугубили ее отрицательное значение высказыванием целого ряда уже собственных, грубо несправедливых оценок деятельности наших театральных критиков. Пошли круги по воде (с. 251).

Симонов считает, что борьба с воинствующим космополитизмом и низкопоклонством перед буржуазной культурой остается незыблемым принципом.

Очень хорошо о социалистическом реализме. Это надо будет подробно разобрать: дает определение и стоит опять на лояльных позициях, но общий вывод за него можно сделать такой: пока соц. реализм возникал стихийно, он был оправдан, как всякое литературное течение. Но когда его стали навязывать, он превратился в тормоз литературы.

Значение марксизма

Недавно, в одной из заграничных передач, было указано, что марксизм — вовсе не научная теория, а квазинаучное обоснование социологических стремлений Маркса, вызванных этическими соображениями. Здесь есть доля истины. И Маркс, и Энгельс не отказывались от этического обоснования социализма, но они сознавали, что этического обоснования недостаточно для того, чтобы убедить здравомыслящих людей, и, показав, что для построения социализма необходим высокий экономический уровень общества, они тем самым:

208